– Что ж, подождем, время пока работает на нас, господа союзники. Пора, ох пора вам отведать вашего же варева, мы неплохие ученики.
Произнеся эти слова, Корнилов вновь склонился над картой Галиции и, как бы размышляя, обратился к Духонину:
– Значит, все-таки два удара, Николай Николаевич.
– Да, два, Лавр Георгиевич. Мы все досконально просчитали и ручаемся за успех операции.
– Рискованно, очень рискованно строить весь наш главный замысел на действии кавалерии, которую нынешняя позиционная война свела на уровень второстепенных войск. Насколько я помню, такого еще не было за все время ведения войны.
– В том-то и вся необычность нашего наступления. Разведка противника привычно ищет большие сосредоточения пехоты и артиллерии и почти не обращает внимания на кавалерию, которой и предстоит нанести главный удар. По своей численности корпуса Келлера и Мамонтова являются малыми конными армиями, обильно усиленными пулеметами и легкой артиллерией. После прорыва передней линии австрийской обороны они уйдут в глубокий тыл врага, обрекая его фронтовые части на окружение и уничтожение. Я глубоко убежден, что у такой кавалерии большое будущее и она себя еще покажет. Австрийцы по-прежнему считают нас слабыми и не способными на активные действия. Согласно данным разведки, они значительно оголили свои позиции в Галиции, начав переброску дивизий на итальянский фронт. Конрад Гётцендорф страстно желает добиться там победы и доказать новому императору Карлу ошибочность своего прежнего понижения.
– Гладко выходит на бумаге, но весь наш расчет строится на поддержке кавалерии пехотой. За солдат 8-й армии генерала Дроздовского я полностью спокоен. Михаил Гордеевич умрет, но поддержит наступление корпуса Келлера, а вот 7-я армия Каледина меня все же несколько беспокоит. Помня предательство ее солдат во время прошлогоднего наступления, я несколько опасаюсь за успех конницы Мамонтова.
Злая тень пробежала по лицу Духонина при воспоминании о неудачном начале операции, которая могла еще год назад принести России долгожданную победу. Тогда все было готово для выведения из войны главной союзницы Германии Австро-Венгрии, но судьба сулила иное. Разложенные революционной пропагандой войска Юго-Западного фронта отказались продолжить столь успешно начатое наступление. Однако уже через секунду его лицо вновь наполнилось уверенностью.
– Вы зря волнуетесь, во время нашей последней поездки я видел радостные лица людей, желающих намять врагу бока. У солдат хороший настрой, Лавр Георгиевич, кроме этого, генерал Романовский докладывает, что полевая жандармерия основательно почистила соединения 7-й армии, удалив из нее все сомнительные элементы.
Если хотите, я прикажу Антону Ивановичу подтянуть к тылам армии заградотряды на всякий непредвиденный случай.
– Нет, это лишнее, – после секундного размышления произнес Корнилов. – Я тоже прекрасно помню лица своих солдат и верю им. Будем надеяться, что русское воинство вновь не покроет свое оружие позором предательства. Все мои прежние встречи с солдатами убеждают меня, что они осознали свои заблуждения, навязанные им с той стороны фронта, и полностью раскаялись в своих прежних деяниях.
Корнилов оторвался от карты и, заглянув в свои пометки в блокноте, спросил Духонина:
– А что с паровозным парком? Наши бронепоезда смогут свободно передвигаться только до границы, далее – узкоколейка.
– Все готово, Лавр Георгиевич, – моментально ответил генерал, – все трофейные вагоны уже собраны в местах дислокации наших бронепоездов, и нехватки в колесах не будет. Железнодорожники уверяют, что смогут переобуть состав за пять-шесть часов. Я уже отдал все необходимые указания и выслал в Дубно и Проскуров подполковников Лукина и Судзинского для оказания всей необходимой помощи в этом вопросе.
Главковерх чиркнул карандашом и перешел к новым картам:
– Теперь Западный фронт. И снова два удара, и снова конница. Не боитесь, что белорусские леса не дадут им того маневра, что степи Украины?
– Риск, конечно, есть, но зато мы полностью не будем зависеть от погоды, как это было в шестнадцатом. – Ответил Духонин, намекая на бездарное топтание Эверта, полностью сорвавшее удачно начинавшееся наступление русских войск под Нарочью, – кроме этого, конные клинья Крымова и Краснова поддержат бронепоезда. Здесь их не нужно переобувать, так и шагай до самой Варшавы.
– Эко вы куда хватили, мой дорогой. Нам бы вовремя дойти до Брест-Литовска и Гродно, не позволив немцам ударить во фланг Деникину.
– Плох тот генерал, что не планирует немного больше, чем задумано, – парировал Духонин. – Здесь я очень надеюсь на партизанские отряды Шкуро. У него богатый опыт рейдов по немецким тылам, и грех будет не использовать его волчьи сотни. Сейчас они разведывают проходы через болота Припяти для выхода в тыл противника. Мы собираемся перебросить около полутора тысяч всадников, которые должны парализовать тыловые подразделения противника, и в первую очередь – железные дороги.
– В какую цену немцы оценили голову Андрея Григорьевича? – лукаво произнес Корнилов.
– В сто тысяч рублей золотом.
– Мало, мало, за такого молодца я дал бы двести.
Собеседники посмеялись, а затем вновь настроились на серьезный лад. Корнилов закурил тонкую сигарету и, глядя сквозь табачный дым на стоящие в углу часы, сказал:
– Все это прекрасно, но как отреагируют наши союзники, когда в полной мере оценят силу нашей армии? Вновь будут вставлять палки в колеса?
– Вне всякого сомнения, Лавр Георгиевич. Сильная Россия, особенно сейчас, им как кость в горле.
– Не заключат ли они тогда сепаратный мир с немцами. Это было бы самым сильным ударом в нашу спину.
– В ближайшее время однозначно нет. Германия еще слишком сильно охвачена угаром от ее непрерывных побед, что помешает ей немедленно сесть за стол переговоров с союзниками. К тому же я полностью ручаюсь за Францию. Пока у Рафаиловича есть деньги и компромат, он всегда сможет поднять громкий скандал среди французов, которые сейчас очень злы на немцев. При таком раскладе событий Клемансо будет очень трудно, нет, просто невозможно оправдать такой мир в глазах простого народа, для которого мы – верные союзники.
Верховный еще раз затянулся сигаретой и произнес:
– С англичанами, конечно, гораздо труднее справиться.
– В самой Англии мы, к сожалению, не имеем такого влияния и поэтому ничем не сможем влиять на политику кабинета любого британского премьера. Столетия вражды сделали свое дело, любое русофильское выступление будет немедленно расценено высокими кругами как предательство интересов нации.
Однако после долгой работы над этим вопросом с генералом Щукиным у нас наметился некоторый прогресс. По крайней мере, у нас имеются некоторые скрытые рычаги давления на британскую империю. Их суть заключается в тайном создании нескольких очагов беспорядков в английских колониях и сферах их влияния, которые свяжут им руки и надолго уменьшат активность британцев.
Духонин подошел к маленькому глобусу, стоявшему на столе, и, повернув земной шар вокруг оси, остановил его на Индии.
– Вот оно, самое болезненное место у нашего союзника. Ещё со времен начала индийского похода императора Павла англичане панически боятся нашего посягательства на главный бриллиант британской короны.
– Надеюсь, что вы с генералом Щукиным не намерены воплотить в жизнь замысел покойного императора?
– Конечно, нет, Лавр Георгиевич. Прямой военный конфликт сейчас невозможен, но Михаил Алексеевич предложил очень дельный и смелый проект. Сейчас в Афганистане на трон взошел молодой Аманулла-хан, и, по нашему общему мнению, ему следует оказать тайную помощь деньгами и оружием с целью восстания против британского господства и провозглашения независимости своего королевства.
Когда это случится, следует немедленно признать независимость страны и заключить с Афганистаном дружественный договор. Подобный шаг полностью выведет Афганистан из сферы влияния англичан и посеет большую напряженность на афгано-индийской границе, которая в большинстве своем чисто номинальная, поскольку проходит по территории кочевых племен.